Семён Данилюк - Константинов крест [сборник]

— Но это важно и для выполнения основного задания, — заупрямился я. — Согласись, через акции у меня больше шансов выйти на убийство и вернуть Рашье память.

Моя настойчивость смутила Анхэ.

— Я не знаю, что происходило с твоим подопечным в те дни, — неохотно признался он. — Понимаешь, после твоего отбытия возникла внезапная проблема с одним поднадзорным в Кот д’Ивуар. Совершенно внезапная. Пришлось всё бросать…

Я похолодел:

— Но ты бы мог вернуть меня.

Анхэ смолчал. Я понял почему, — не вернул, дабы не оставить без защиты собственного хранимого на Сахалине.

— Что ж получается? — я чувствовал себя совершенно обескураженным. — Выходит, мы ничего не знаем. Ни кто убивал. Ни куда исчезли акции. Нечего сказать, хороши хранители.

Я решительно подобрался:

— Мне придется обратиться в Совет с просьбой восстановить происшедшее на голограмме.

— Вот как? — желчно хмыкнул Анхэ. — И что с нами обоими будет, когда узнают о несанкционированных подменах, а главное — что поднадзорный оставался без охраны?

Что будет со мной, мне уже объявили. Речь шла о том, что станется с Анхэ. Скорее всего, прервется блестящая карьера моего друга. А друзей, как известно, не губят.

— Что ж мне теперь делать-то? — пролепетал я.

— Да что и предначертано, — преувеличенно бодро отреагировал он. — Ты ж интуитивный. Проведешь на месте расследование. Всё восстановишь. А девчонку, чтоб чего ни случилось, держи всегда при себе.

Я хотел возразить, но Анхэ поспешно опечатал мои уста и растворился по своим бесчисленным делам.

Эпизод 4. Апрель 2008 года. Калуга

Как всегда, Ксюша долго ворочалась в постели. Надо было заставить себя заснуть, — в семь утра вставать на работу. Казалось, чего проще, — вечером, заканчивая смену, она едва держалась на ногах и мечтала об одном, — добраться до своей комнатенки, наскоро перекусить и погрузиться в сладкий, освежающий сон. Всё так и происходило, как мечталось, до того момента, когда голова тяжело опускалась на подушку, — зловредный сон тут же уносился во всю прыть. Не успокаивал даже Пират, по обыкновению свернувшийся под боком. Одряхлевший, но не ставший хоть немного покладистей. Он снисходительно позволял себя кормить. Но попытки приласкать пресекал злобным урчанием.

Ксюша лежала с закрытыми глазами, уговаривая себя заснуть, и слушая, как безостановочно капает из старого будильника время. Секунда за секундой, час за часом, год за годом.

Со времени гибели Павла накапало аж шесть лет. Безрадостных и безысходных. Потеряв всё, она впала в нервную депрессию. Тяжело вылечивалась. Да так до конца и не вылечилась. Правда, непроизвольное подергивание головы прекратилось. Но то и дело просыпалась среди ночи от того, что затекала рука или нога. Затекала настолько, что переставала ощущаться частью тела. Со страхом хваталась она за отказавшуюся повиноваться конечность, беспорядочно мяла, колотила ею, будто поленом, о спинку кровати, со страхом дожидаясь, когда кровь вернется в жилы. И боясь, что однажды не вернется.

Может, из-за этого страха и сон убегал. А может, оттого, что так и не свыклась ночевать по чужим углам. За эти годы трижды меняла съемное жилье.

Сначала однокомнатная квартирка в хрущевской пятиэтажке, потом комната в трехкомнатной квартире. Но и оттуда съехала. Цены на жилье беспрестанно росли, стремительно обгоняя убогую зарплату продавщицы парфюмерного отдела. А ведь надо было еще питаться, что-то откладывать на шмотки.

Пришлось перебраться в десятиметровую угловую халупу в двухэтажном деревянном доме в Заречье. Весь многокомнатный дом был заполнен жильцами. Стремясь извлечь побольше выгоды, прижимистая хозяйка сдавала его по частям. Она даже ухитрялась найти арендаторов в проходную комнатенку, через которую Ксюша пробиралась в санузел. Правда, недавно комнатка, слава богу, освободилась. Но наверняка ненадолго.

Прежняя, обеспеченная, полная грандиозных планов Ксюшина жизнь ушла в никуда. Теперь планы ее строились от зарплаты до зарплаты.

Как-то вдруг улетучились из жизни старые приятельницы. Да и самой Ксюше неловко стало видеться с теми, кто помнил ее в дни преуспевания. Оказавшись случайно возле знакомого фитнес-центра или косметического салона, Ксюша опускала голову и торопилась проскользнуть неузнанной.

Растворились где-то и друзья Павла, клявшиеся не оставить ее вниманием. Правда, поначалу и впрямь пытались помочь. Мазин и Сапега дважды навещали Ксюшу в больнице и передавали небольшие суммы денег. Обещали даже приискать дешевую квартирку, но тут у самих случился облом.

«Вектра», стремясь компенсировать потери, возникшие в связи с погашением чужого кредита, вслед за имуществом Игумнова, не церемонясь, обобрала и его незадачливых компаньонов. С тех пор ни тот, ни другой не появлялись.

О Мазине Ксюша случайно узнала, что он перенес тяжелый инсульт с лоботомией, после которой передвигается с трудом и на улицу не выходит.

Сапеге повезло чуть больше. Оленька во всей этой истории проявила себя на удивление благородно, — вышла-таки за обедневшего Женю замуж. А дальше, если верить недобрым языкам, осуществилась ее мечта. На отдыхе в Сардинии познакомилась с одним из боссов всемирно известной компании «Пармалат». Вернулась на джипе и с назначением для мужа — директором филиала «Пармалат» в Калужском регионе. Вот только менеджером Женя оказался неудачливым, — первая же проверка выявила грубые финансовые нарушения, после чего Сапегу уволили. Нажить богатство он так и не успел. Но проблемы мужа не сказались на благосостоянии жены. Пять-шесть раз в год Оленька летала в Италию и возвращалась с деньгами и ворохом дорогих шмоток, которые Сапега развозил по элитным бутикам.

Впрочем, узнавала это Ксюша от общих знакомых. После гибели Павла Оленька запропала. А навязываться самолюбивой Ксюше не хотелось. Столкнулись они случайно после пятилетнего перерыва. Оленька забежала в торговый центр купить что-то из парфюмерии. Ксюша как раз отлучилась в подсобку. И почти сразу из зала донесся знакомый пронзительный, раздраженный голосок:

— Есть здесь кто-нибудь? Эй, где вы там, барышни-крестьянки! Кончайте груши околачивать. Живо ко мне! А то придется вашему начальству втык сделать.

Если бы рядом находилась старший продавец Татьяна, Ксюша попросила бы ее обслужить клиентку. Увы! Татьяна уехала за товаром.

Хмурая Ксюша вышла в зал. Оленька, такая же холеная, как прежде, в белой песцовой шубке, с капризно поджатыми губками, нетерпеливо постукивала ноготками по стеклу прилавка. При виде старой подруги слегка смешалась.